В силах ли цивилизованный мир цивилизовать Россию?

Los Angeles Times 28 августа 2008. Эндрю Мейер и Майкл С. Мойнихэн. Эндрю Мейер утверждает, что худшие инстинкты Путина можно обуздать, пригласив Россию на мировую арену. Майкл С. Мойнихэн скептически отзывается о тезисе, что вступление в ВТО повлияет на поведение Москвы.
Вопрос на сегодня: "Россия – член G8, но не ВТО. Следует ли поставить членство в этих организациях в зависимость от поведения России? Либо Москву можно принудить к хорошему поведению, приняв Россию в эти организации?" Ранее Мейер и Мойнихэн обсудили расширение НАТО на восток и пытались установить, насколько страстно Россия стремится установить контроль над бывшими республиками СССР

Как обуздать задиристость Путина

"За": Эндрю Мейер

Похоже, Майкл, вчера вечером в Лос-Анджелесе и Вашингтоне все смотрели либо матч "Доджерс", либо выступление Хиллари Клинтон. Так что давай сегодня подадим мяч с первой базы – оставить ли нам Россию в G8 и, более того, принять ее в ВТО? Я обеими руками "за". Позволь мне разъяснить свою позицию путем краткого исторического экскурса.

Для начала – викторина. Как удалось Владимиру Путину, незадачливому сотруднику КГБ, который на зарубежной службе не шагнул дальше Дрездена (где, как говорят все, просто угождал агентам "Штази" и поправился на 20 фунтов, поглощая восточноевропейское пиво), сделаться величайшим лидером России со времен Сталина? Выбирайте вариант ответа.

А. Он получил юридическое образование при советской власти. Его врожденная гениальность и латентные организаторские способности, которым не давали ходу гласность, перестройка и тяга постсоветской России к свободному рынку, всего лишь дожидались благоприятного момента – например, убийства бессчетных тысяч людей в Чечне – чтобы расцвести.

Б. Цена сибирской нефти ошеломила всех от Баку до Гонолулу, за 10 лет повысившись с мизерных 10 долларов за баррель до 140 долларов с лишним.

В. Западные лидеры всем скопом поспешили дружески обняться с новым кремлевским олицетворением славянского бума.

Большинство будет уверять, что очевидные ответы – это варианты А и Б. Но я думаю, Майкл, что если ты позволишь мне занять еще один абзац, то сам увидишь: вариант В столь же убедителен. И ты поймешь, почему я выступаю с парадоксальным призывом распахнуть двери перед россиянами.

Путин, несмотря на его поразительную и судьбоносную эволюцию без отрыва от рабочего места, – это уличный громила. Только почитайте его "мемуары" от первого лица. Там все описано: тяжелое детство, инстинкт хватать за горло, тяга маленького человека к мачистской агрессивности и умиленные слезы над тем, как обстояли дела в Ленинграде в краткое, но блестящее царствование Юрия Андропова.

Я знаком с российскими бандитами, в том числе с "крестным отцом" Санкт-Петербурга Владимиром Кумариным. И многие санкт-петербургские "авторитеты", как называют вожаков преступных кланов, знают Путина по его работе там в начале 1990-х, когда он курировал иностранные инвестиции в город. Путин – один из нас, говорят они. Он ведет переговоры, заключает сделки, он говорит на нашем языке.

Позвольте мне процитировать всего пару лучших отповедей Путина на языке уличной шпаны. Например, в Брюсселе в 2002 году на саммите лидеров стран ЕС репортер французской газеты Le Monde осмелился задать вопрос о кровопролитии в Чечне. Путин дал некрасивый ответ, заставив краснеть своего переводчика: "Если же вы готовы стать самым радикальным исламистом и готовы сделать себе обрезание, приглашаю вас в Москву. У нас многоконфессиональная страна, у нас есть специалисты и по этому "вопросу". Я порекомендую сделать операцию таким образом, чтобы у вас уже ничего не выросло".

На другом саммите ЕС в Финляндии в 2006 году один человек, не принадлежащий к электорату Путина, по глупости задал серьезный вопрос – на сей раз о росте организованной преступности у порога страны Путина. Путин в ответ сделал один меткий выстрел в сторону тогдашнего премьер-министра Италии Романо Проди – заметил, что, насколько он понимает, мафия – слово итальянское, а не русское.

Эти реплики, в отличие от печально знаменитых неосторожных высказываний Бориса Ельцина, не были ляпами. Анализируя эти моменты на мировой арене – куда Путин столь стремился и где вновь и вновь встречал столь теплый прием – важно помнить о том, как реагировал тогда Запад. Всякий раз европейские лидеры не говорили ни слова. А президент Буш? Его слишком часто захватывали врасплох, точно зайца на темном шоссе, – здесь всего и не перескажешь.

Так что же теперь делать Западу, чтобы все-таки попытаться обуздать худшие инстинкты Путина? То же самое, что делал Запад, способствуя его превращению в лидера мирового класса: расширить сферу сотрудничества между Востоком и Западом и распахнуть двери перед россиянами. Россия формально уже является членом G8, хотя полмира до сих пор называет эту организацию G7. Но она будет рада вступить в ВТО и ряд других клубов высшей лиги. Повлияет ли этот гостеприимный прием на поведение России? Разумеется.

У ВТО, как и у Олимпийских игр, есть свои правила. А правила – особенно для вчерашних подростков, почти не имеющих опыта жизни в мире (или работы), которые в одночасье получают по наследству безумное количество денег, – это обычно полезно. Поглядите на неразбериху на Кавказе. Что дали все эти жесткие заявления о сохранении территориальной целостности Грузии? Для начала – потерю Абхазии и Южной Осетии, а также, почти наверняка, первый шаг к досрочному окончанию президентского срока Михаила Саакашвили. Но главное: пустые угрозы Буша и компании раздели НАТО догола (гораздо быстрее, чем удалось бы Путину и его бывшим сослуживцам по КГБ) и продемонстрировали его бессилие всему миру.

Так скажи мне, Майкл, сейчас, когда в Белом доме, а также в лагерях Маккейна и Обамы анализируют варианты наших действий в дальнейшем, как могут стратеги, имеющие хоть капельку благоразумия, ратовать за противодействие России и исключение ее из организаций?

Эндрю Мейер был московским корреспондентом журнала Time. Недавно вышла его новая книга "Пропавший шпион: американец в секретной службе Сталина"

Надеть узду на Путина не так-то просто

"Против": Майкл С. Мойнихэн

Думаю, мы с тобой, Эндрю, оба полагаем, что исключение России из G8 и блокирование ее приема в ВТО наверняка лишь все испортят. Рискну, опираясь на интуицию, предречь, что даже если президентом станет Джон Маккейн, призывы к таким карательным мерам вскоре будут забыты, как уже происходило в прошлом. Напомню: когда в 2001 году Кремль выхолостил независимую телекомпанию НТВ, Washington Post (и другие издания) в редакционных статьях высказались за исключение России из G8. Это демонстрирует, как мало у нас средств попытаться добиться перемен.

Но мы расходимся во мнениях о том, какие положительные последствия будет иметь – если вообще будет – членство в подобных институтах для желания России оказывать влияние на бывшие республики СССР или уважать демократию внутри собственной страны. Также я не являюсь противником – во всяком случае, в теории – тезиса, что членство в подобных международных организациях должно зависеть от хорошего поведения. В подобных ситуациях наши дипломатические инструменты ограничены, а потому следует, как минимум, рассмотреть план убедить другие страны G8 вместе с нами пригрозить наказанием. (За всем ажиотажем вокруг объявления кандидатуры на пост вице-президента почти никто не заметил, что Барак Обама в унисон с "ястребиной" реакцией Маккейна на поведение Кремля призвал "пересмотреть" заявку России на вступление в ВТО).

Кстати сказать, подобные действия обычно неэффективны как способ вынудить к политическим переменам. В 1997 году было приостановлено членство Белоруссии в Совете Европы за то, что она, помимо всего прочего, постоянно фальсифицировала итоги выборов в пользу диктатора Александра Лукашенко. (Знаю-знаю, Белоруссия не является экономическим или военным колоссом, но вы понимаете, куда я клоню). Также, хотя исторической параллелью это вряд ли является, я все время вспоминаю о том, как Америка упрямо сохраняет эмбарго на торговлю с Кубой, хотя эта политика бесспорно неспособна вызвать политические перемены. Многие либералы классической школы когда-то полагали, что свобода торговли – ключ к подрыву власти авторитарных режимов. Я до сих пор считаю ее одним из основополагающих компонентов либерализации, но страны типа Китая и России определенно поколебали эти тезисы. Впрочем, я и сегодня отдаю большое предпочтение экономическому сотрудничеству перед экономической изоляцией.

Как верно отмечает ненавистник Путина, корреспондент Economist Эдвард Лукас: "Новообретенное богатство России означает, что экономическое давление на Кремль извне сведено к минимуму". К сожалению, правильно рассуждает и Владислав Резник, председатель Комитета Государственной Думы по кредитным организациям и финансовым рынкам: "Сегодня у нас крупная экономика. С нами, хочешь не хочешь, приходится считаться". Кроме того, любое экономическое давление на Россию окажется палкой о двух концах – наверняка нанесет ущерб экономике США. Как сказал в интервью Moscow Times Евгений Федоров, председатель Комитета Думы по экономической политике, предпринимательству и туризму: "Можно быть абсолютно уверенными в том, что американцы этого не сделают [не наложат никаких санкций], так как они сами пострадают".

Кроме того, исключить Россию из G8 – цитируя слова бывшего заместителя госсекретаря США Ричарда Холбрука – это "невозможно", тем более что подобный шаг неосуществим без согласия наших европейских советников. А, как недавно написал бывший комиссар ЕС по внешнеполитическим отношениям Крис Пэттен: "Россия знает: когда доходит до проведения серьезной внешней политики и политики в области безопасности, Европа только говорит, но не делает". Другими словами, если Америка, говоря об ответных мерах, будет упоминать лишь об исключении из G8 – шаге, которого, как известно Москве, никогда не произойдет, – то позиция Вашингтона лишь ослабнет.

ВТО в некотором роде – другое дело. Ты верно замечаешь, Эндрю, что Россия будет рада приглашению туда, хотя недавно Путин и утверждал обратное. Это приглашение, по твоим словам, "разумеется", повлияет на поведение России. Я настроен более пессимистично, не забывая о том факте, что, как говорил и ты, первоначальный гостеприимный прием Путина на Западе никак не подействовал на его инстинктивную нелюбовь к либерализму.

Ты также пишешь, что членство в ВТО предполагает определенные обязательства, которые, как ты надеешься, Россия после вступления будет выполнять. Но сходные обязательства в области демократии налагает и членство в G8. Загляни-ка в первый параграф "Заявления министров иностранных дел стран G8 по верховенству права": "Мы, министры иностранных дел стран "Группы восьми", подтверждаем, что верховенство права находится в числе основополагающих принципов, на которых мы строим наше партнерство и наши усилия по содействию обеспечению мира, безопасности, демократии и прав человека, а также устойчивого развития во всем мире". Что ж, продолжая твою аналогию с бейсболом, Россия тут выступает в качестве забивающего.

И наконец, важно подметить, как ты и сделал, что Запад способствовал превращению Путина в лидера мирового класса. Неспособность осознать, какую версию будущего России олицетворял собой Путин, задним числом обескураживает, хотя в случае с экс-канцлером Германии Герхардом Шредером, который из канцлеров попал на должность в российском газовом колоссе "Газпром", я, кажется, начинаю понимать, в чем причина.

Майкл С. Мойнихэн – младший редактор журнала Reason

В силах ли цивилизованный мир цивилизовать Россию?

Новости Азербайджана

Новости спорта

Курсы валют

Погода

Знакомства по всему миру

Обмен ссылками