Новая Большая игра
("Newsweek", США) Кристофер Дики (Christopher Dickey), 22 августа 2008 Newsweek Web Exclusive
В свете российских действий в Грузии Соединенным Штатам пора переосмыслить свою политику в отношении Ирана
Помните, есть такой Иран - самая большая угроза западной цивилизации после, ну да, Ирака? Позерствующие консерваторы, которые доминировали во внешней политике Америки на протяжении большей части последних семи лет, делали вид, будто единственный подход, который может или должен применяться по отношению к муллам, - это изоляция, конфронтация и, черт побери, уничтожение. Кто забудет часто повторяемую предвыборную мантру сенатора Джона Маккейна, что хуже войны с Ираном может быть только Иран с ядерным оружием?
Что ж, оказывается, многие вещи могут быть гораздо хуже. Занятно то, как осмелевшая Россия, имеющая примерно 10 000 совершенно реальных ядерных боеголовок, позволяет увидеть в перспективе теоретическую угрозу со стороны иранского пока еще не существующего арсенала. Но, если взглянуть в будущее, то еще любопытнее то, что новая администрация - не исключено, что даже администрация Маккейна - возможно, начнет искать способы взаимодействия с Ираном, чтобы уравновесить силу России.
Веками было так, что, как только Россия устраивала бузу на Кавказе или в Центральной Азии, персы были одними из первых, кто чувствовал горячее дыхание медведя. Можно вспомнить, что царства Грузии были вассалами шахов до того, как в начале XIX в. они достались царям. Российская империя с каждым десятилетием продвигалась все дальше, пока ее войска не заняли даже иранский город Тебриз. В ХХ веке Советы не раз пытались создать вариации на тему Персидской социалистической республики. Вот так иранцы, мыслящие масштабами тысячелетий, видят свою историю.
Да, последние двадцать лет в отношениях Тегерана с Москвой доминирует элемент сотрудничества. Персидские изгои были рады любым друзьям. Но именно в эти десятилетия сокращалась российская сфера влияния - и вступление русских в Грузию является четким сигналом о том, что те дни боязливости позади.
История, особенно, история Кавказа, региона Каспийского моря и Центральной Азии, запущена вновь, причем с удвоенной силой. Сегодня динамика конфронтации и примирения в окружении Ирана так же сложна, как в XIX веке, когда расширявшаяся Российская империя столкнулась с интригами и альянсами Британской империи, порой даже вступая в прямое военное столкновение. Это соперничество вошло в историю под названием 'Большой игры'. Перестройка американской политики с целью приспособления ее к новым обстоятельствам требует проверки реальностью или, лучше сказать, проверки Realpolitik.
В краткосрочном плане игра России в Грузии и реакция на нее Запада принесет муллам некоторую выгоду. 'Если вы больше не главный дежурный враг, то можете радоваться', - говорит Вали Наср, специалист по Ирану, работающий в Совете по международным отношениям. В условиях дипломатического противостояния между Москвой и Вашингтоном будет гораздо труднее реализовать санкции Совета Безопасности ООН против Ирана за осуществление им программы ядерного обогащения. Дальнейшее закручивание гаек будет практически невозможно. В то же время, снижается вероятность военной операции против Ирана под руководством Америки или при ее поддержке. Это никогда не было хорошей идеей, а теперь это становится очень опасным отвлекающим фактором для уже истощенных вооруженных сил США. Израилю, как бы его это ни тревожило, придется это понять.
Если Иран уже не ведет полным ходом разработку ядерного оружия (он настаивает на мирном характере своих исследований), то можно ожидать, что теперь он ускорит темпы - не в последнюю очередь из соображений сдерживания российской экспансии в его направлении. С другой стороны, если он начнет делать слишком резкие шаги, то Москва начнет воспринимать теократический режим с ядерным оружием как опасный отвлекающий фактор, и Тегерану придется принять во внимание вероятность того, что Россия, занявшая новую и агрессивную позицию, будет действовать прямо и безжалостно для ликвидации угрозы. Кто в нынешних обстоятельствах пришел бы на защиту Ирану? Даже если иранцы решат снизить темпы своей ядерной программы или остановить ее, то им придется озаботиться долгосрочными планами Москвы относительно залежей нефти и газа в каспийском регионе, где у России уже есть флот, и она уже оспаривает притязания Ирана на значительную часть ресурсов, залегающих под водой.
Новая американская администрация могла бы 'сыграть на подобных страхах и воспользоваться возможностями', - говорит Наср. 'Но для того, чтобы играть в такие игры, нужно очень четкое видение'. А оно не является отличительной чертой ни администрации Буша, ни риторики Маккейна, ни говорильни Обамы. Более того, политика Соединенных Штатов в своей основе глубоко противоречива. 'Мы говорим так, будто главная угроза - это Иран, а действуем так, будто главная угроза - это Россия', - говорит Наср.
Поэтому во вторник государственный секретарь Кондолиза Райс подписала в Варшаве соглашение о размещении в Польше части американского противоракетного щита, который, как давно подчеркивается, призван отражать угрозу со стороны Ирана. Но, секундочку, у Ирана нет межконтинентальных баллистических ракет. По-видимому, его попытка запустить в минувшие выходные ракету в космос закончилась пшиком - в буквальном смысле. Между тем, у Москвы сотни вполне боеспособных МБР (иногда мы отправляем наших американских астронавтов на Международную космическую станцию на надежных российских ракетах). Не стоит удивляться тому, что русские считают, что цель американского противоракетного щита - ликвидировать всеоставшееся от прежнего стратегического равновесия и дать Вашингтону потенциал первого удара против Москвы. Такая конфронтация, если у одной из сторон сдадут нервы, может повлечь за собой кризис в духе доктора Стрейнджлава или, как можно догадаться, нечто худшее.
Фактически, новая Большая игра, как и старая, будет долгой чередой интриг и столкновений, которую невозможно прекратить резкими или решительными действиями. Реализм будет требовать усилий по улучшению отношений с государствами на периферии России, независимо от того, совместимы ли их идеологии с демократическими идеалами Америки. Еще один специалист по Ирану, Гари Сик (Gary Sick) из Колумбийского университета считает, что политики из администрации Буша, еще способные принимать решения, начали это осознавать, хотя очень поздно. 'После 11 сентября их мировоззрение было таким, что Соединенные Штаты обладают неограниченной силой, - говорит Сик. - Не думаю, что они еще в это верят. А если верят, то нужно управлять своей силой более рачительно, нужно менять наш подход к Ираку'. Это будет непросто. Иранцы - жесткие переговорщики, имеющие собственные региональные амбиции, но они не иррациональны, и их первостепенный интерес - это безопасность. Как это ни странно, Вашингтон может обнаружить, что США выгодно помогать им чувствовать себя в большей безопасности, а не под угрозой.
* Персонаж сатирического фильма Стэнли Кубрика (Stanley Kubrick) 'Доктор Стрейнджлав, или как я перестал бояться и полюбил бомбу' (Dr. Strangelove or: How I Learned to Stop Worrying and Love the Bomb), высмеивающего стереотипы мышления времен 'холодной войны'. |
